Спасатель. Серые волки - Страница 109

109

А событие состоится непременно, потому что Илья Григорьевич Беглов никому ничего не прощает и привык решать свои проблемы самостоятельно – жестко, конкретно, раз и навсегда.

Ему подумалось, что Липский все-таки добился своего, посеяв всхожее семя раздора. Но после смерти Уксуса стая как таковая прекратила свое существование. Пришло время новых проектов, и было очевидно, что отныне и навсегда старый приятель, друг детства, его превосходительство Вася-Кот из верного соратника превратился в опасную обузу – эдакий двуногий эквивалент лежащей в багажнике машины проржавевшей до дыр авиабомбы.

Илья Григорьевич посмотрел на телефон. Дисплей уже погас, экономя заряд батареи, но из динамика все еще слышался дребезжащий голос Макарова.

– Илья, ты там? Помер, что ли? – неуверенно спросил генерал-полковник и, помолчав, прервал соединение.

Илья Григорьевич нехорошо, многообещающе улыбнулся, обтер о штанину и убрал в карман трубку, а потом, продолжая недобро улыбаться, легко и беззвучно выпрямился во весь рост.

Алексей Иванович, которому незадолго до смерти звонил Винников, действительно владел фирмой, профессионально занимающейся уборкой жилых помещений, офисов и прочих объектов, нуждающихся в наведении чистоты и порядка. Владел он ею, по выражению своего покойного коллеги Кошевого, в числе всего прочего. Некоторые из его уборщиков умели недурно управляться не только со шваброй и пылесосом, но и с другими, не столь безобидными инструментами. До сих пор никто из них ни разу не попался: мало кто обращает внимание на щуплого азиата-гастарбайтера в мешковатой оранжевой униформе, старательно возящего по полу мокрой тряпкой на виду у всех, и никому даже не приходит в голову заподозрить, что в его тележке среди ведерок, щеток и бутылочек с моющими средствами может лежать пистолет с глушителем или компактный сюрпризец килограммов этак на пять тротилового эквивалента.

Винникову Алексей Иванович был обязан многим – можно сказать, всем, потому что, лишившись однажды свободы по обвинению в совершении заказного убийства, лишился бы и бизнеса, и репутации надежного, проверенного, никогда не дающего осечек исполнителя. Поэтому просьбу на этот раз произвести уборку лично он воспринял как не подлежащий обсуждению приказ: надо – значит, надо. Почему не помочь хорошему человеку, да и когда еще представится случай тряхнуть стариной и поохотиться на такую крупную дичь, как думский депутат и генерал с целыми тремя звездами на погонах?

Стоящую перед ним задачу Алексей Иванович, в узком кругу особо доверенных лиц известный как «Мистер Проппер», разбил на два этапа. Как всякий грамотный специалист, имеющий дело с живыми (до поры до времени) людьми, начать он решил с того, что посложнее. Депутат был умнее, хитрее и опытнее, но именно он представлялся «Мистеру Пропперу» наиболее доступной мишенью, потому что пренебрегал личной охраной и жил напротив строящейся высотки, с верхнего этажа которой окна его квартиры простреливались, как в тире. Алексей Иванович успел там побывать и осмотреться, найдя предстоящую работу пустяковой. Если, разобравшись с окопавшимся на даче и окруженным набранной из служащих по контракту бойцов спецназа обслугой генералом, оперативно вернуться в Москву, депутата можно шлепнуть без проблем – раньше, чем он узнает о безвременной кончине его превосходительства.

План был простенький, но Алексея Ивановича это не смущало: все гениальное просто, разве не так?

Известие о смерти Винникова никоим образом не повлияло на решимость «Мистера Проппера» качественно выполнить заказ. Он был профессионал, получивший предоплату, а все остальное просто не имело значения. Репутация дороже денег, которые ты прикарманил, воспользовавшись подвернувшимся случаем; кроме того, Алексей Иванович был суеверен, побаивался загробной жизни и очень не хотел, чтобы Винников, встретив его там, на другой стороне, первым делом поинтересовался: «Что же ты, сук-к-кин сын?!»

Огневую позицию он занял в глухой предрассветный час, когда ночные птицы уже уснули, а дневные еще и не думали просыпаться. Людей в это время одолевает самый крепкий, без сновидений, сон, и даже те, кто по долгу службы или по собственной прихоти остаются на ногах, начинают хуже соображать и медленнее реагировать. Чтобы сохранять активность, набитые шальными деньгами клаберы взбадривают себя наркотиками и алкоголем. Военные – настоящие, а не те, что, засыпая на ходу, с автоматом под мышкой слоняются вокруг складов вещевого довольствия и горюче-смазочных материалов, – тоже глотают всякую дрянь, которая помогает не спать неделями и чувствовать себя огурцом, воруя при этом годы и десятилетия жизни. Но охрана загородного дома – не разведгруппа в глубоком тылу противника, да и генерал Макаров, насколько было известно Алексею Ивановичу, глубоко и болезненно переживал расставание с каждой копейкой. Поэтому опасаться наличия в распоряжении охраны современных спецсредств явно не стоило и никаких особенных проблем, связанных с присутствием на территории поместья пятерых дюжих молодцев в камуфляже, «Мистер Проппер» не предвидел.

Их и не возникло.

Выбранная им огневая позиция представляла собой развилку в кроне растущего за оградой «Волчьего Логова» старого дуба. Развилка была широкая, надежная и удобная; при необходимости человек, не предъявляющий завышенных требований к комфортности ложа, мог не только без проблем просидеть здесь несколько часов, но даже и выспаться. Взобравшись на этот насест, Алексей Иванович немного повозился, устраиваясь, и замер в полной неподвижности, мигом превратившись в кучку забившейся в развилку сухой листвы. Его экипировка состояла из косматого, как маскарадный костюм лешего, камуфляжного комбинезона, фляги с водой, ножа, нескольких сухарей, прибора ночного видения и компактной, мощной, отлично пристрелянной винтовки швейцарского производства, оснащенной телескопическим прицелом и эффективным заводским глушителем. Единственной диссонансной нотой в этом наряде подмосковного ниндзя являлся поролоновый туристический коврик, с помощью эластичных ремней прикрепленный к седалищу: Алексей Иванович давно перешагнул сорокалетний рубеж, любил сидеть на мягком и не видел причин пренебрегать простыми, доступными и ничуть не обременительными удобствами. От рождения коврик был ярко-красного цвета; дабы не уподобляться мартышке и не схлопотать пулю в расположенное чуть ниже спины демаскирующее цветное пятно, «Мистер Проппер» собственноручно сшил для него пятнистый камуфляжный чехол. Его лицо покрывал сплошной слой темного, почти черного грима, поверх которого предусмотрительный Алексей Иванович обильно опрыскался репеллентом; голову защищал капюшон, а руки – тонкие кожаные перчатки с обрезанными пальцами. Достаточно было наклонить голову, чтобы поймать губами кончик гибкой трубки, другой конец которой был погружен в висящую на поясе флягу. Таким образом, «Мистер Проппер», как встарь, был во всеоружии, и единственным стоящим упоминания неудобством – опять же как встарь, когда ему случалось хаживать в разведку, – оставалась невозможность выкурить сигаретку.

109